Кузнечики [=Саранча] - Биляна Срблянович

Макс: Так, все. Хватит.

Надежда: Это не я. Это он сказал. А тот другой говорит…

Макс вдруг повышает тон.

Макс: Я сказал ХВАТИТ.

И это, конечно, пугает Надежду. Макс ждет несколько мгновений, чтобы убедиться, что Надежда его слушает.

Макс: Вытрись. Вытри лицо.

Надежда послушно берет свою льняную салфетку, вытирает лицо. Макс продолжает тем же тоном.

Макс: И я переборщил, но и ты тоже. Я не хотел.

Надежда опускает край салфетки в бокал с водой.

Надежда: И я не хотела…

Макс останавливает ее.

Макс: Не надо так делать. Это не принято.

Надежда послушно убирает салфетку.

Макс: Давай, успокойся. Выпей воды.

Надежда слушается.

Макс: Ты красивая.

Он гладит Надежду по лицу. Вытирает ей слезы. Даже не верится.

Макс: Я глупый, грубый. Я не позволю, чтобы хоть что-нибудь омрачало твое лицо!

Надежда всему верит.

Макс: Я только прошу тебя мне помочь. Если ты хочешь…

Надежда: Хочу!

Макс: Я тебя не заставляю. Только если ты хочешь.

Надежда: Хочу! Хочу!!! Скажи мне, кто тебя интересует? На кого мне смотреть?

Макс: Но не сегодня. В другой раз.

Надежда: Пожалуйста, скажи. На кого?

Макс: Не надо. Спокойно ужинай.

Надежда: Но я хочу тебе помочь. Мне важно помочь тебе!

Максим столько раз притворялся в жизни, что сейчас даже сам не знает, когда врет, а когда действительно что-то чувствует. Потому что и когда врет, он тоже что-то чувствует. А когда чувствует что-то, сомневается, не врет ли он себе. Поэтому сейчас он тянет время. Чтобы ночью мог спокойно заснуть.

Макс: Расскажи что-нибудь другое. Расскажи о себе.

Надежда: О себе? Да о себе мне нечего рассказывать.

Макс: Ну, не надо так. Расскажи мне… как ты живешь. Что ешь. Что тебе снится.

Надежда: Живу я нормально. Ем все. И вижу много снов.

Макс: Правда? Что, например?

Надежда: Ну, например… В основном, смерть. Вижу, как люди вокруг меня умирают, а я их хороню.

Макс: А, вот что…

Надежда: Часто вижу во сне бабушку. Ну, знаешь, эту мою бабушку… Помнишь?

Макс: Как не помнить.

Надежда: Вижу, как будто она умерла, а я не знала. И какие-то рабочие, абсолютно незнакомые люди, которые работают на кладбище, хоронят ее, потому что обязаны. И вдруг в часовне появляюсь я, возле гроба, рядом с этими людьми в голубых комбинезонах. Стою и жду, что кто-нибудь проявит сочувствие, что начнется служба, или что закончится. Что кто-нибудь мне объяснит, как так случилось, что с нами никого нет. Как так произошло, что моя бабушка осталась одна. Совсем одна.

Вот так с этой женщиной всегда. Даже при усилии воли рядом с ней тяжело чувствовать себя хорошо. Максим пытается перебить этот кошмар.

Максим: Да. Слушай…

Надежда не слушает Максима.

Надежда: И тога я вдруг вижу тонкий локон волос, бабушкиных волос, вырванный и зацепившийся за шуруп. И он торчит из гроба.

Макс: Это ужасно.

Надежда: Я подхожу, беру этот локон, тяну пальцами. И вдруг тогда мне становится ясно: я понимаю, что это мои волосы.

Надежда замолкает. Максим не хочет, чтобы она продолжала. Больше всего ему хочется, чтобы она навсегда замолчала.

Надежда: Как ты думаешь, что это значит?

Максим глубоко вздыхает.

Макс: Надежда, знаешь… Я понятия не имею. Я ничего не знаю о снах, ничего не знаю о смерти. О смерти в особенности. И не хочу знать.

Надежда внимательно на него смотрит.

Надежда: Смерть вообще не так страшна. Есть вещи и похуже.

Макс: Что-то мне не хорошо.

Надежда: Макс…

Макс: Я чувствую, что мне что-то давит вот здесь…

Надежда внимательна, как никогда.

Надежда: Максим, слушай. Слушай меня внимательно. Ты сейчас встанешь и возьмешь такси. И поедешь прямиком в больницу. Остановишь первого попавшегося врача и скажешь, что это срочно. Он тебя примет, когда увидит, кто ты. Не теряй времени. У тебя может быть инсульт.

Максим встает. Надежда пугающе серьезна.

Макс: Откуда ты знаешь?

Надежда: Иди.

И Максим, к счастью, слушается. Идет.

Затемнение

И снова кухня Игнятович. За столом отец и сын. Им нужно поговорить. Милану нужно кое-что сказать, и он сказал бы, если бы знал, как начать. К стене прислонилась Алегра. Она все слушает с каким-то насмешливым выражением лица, которое дети лет десяти умеют делать специально. На ней спортивная кофта и балетная пачка. Никто не обращает на нее никакого внимания.

Милан: Папа, послушай…

Милан встает.

Игнятович: Что, сынок?

Пауза.

Милан: Послушай, я хочу тебе сказать…

И тишина.

Игнятович: Я слушаю!

Снова тишина.

Милан: Значит, смотри…

Игнятович: На что смотреть, сынок?

Милан: Не надо кричать.

Игнятович вообще не кричит.

Игнятович: Я должен кричать. Если ты действуешь мне на нервы.

Милан: Я действую тебе на нервы, уже! Ты даже не знаешь, что я хочу тебе сказать..

Игнятович: Не знаю, пока ты не скажешь!

Милан: И не скажу, если ты так себя ведешь!

Игнятович: И не говори!

Игнятович встает и собирается выйти. Он давно потерял терпение, общаясь с сыном. То, что происходит сейчас, это уже последствия.

Милан: Ты куда собрался? Я же сказал, что хочу поговорить.

Игнятович: Так о чем же, детка?!

Милан: Сядь, пожалуйста. Я не могу, когда ты вот так стоишь. И я не детка.

Игнятович садится. Уступает и садится. Алегра молча стоит в своем углу, все так же прислонившись к стене, и наблюдает за разговором. И даю вам честное слово, цинично смеется.

Игнятович: Ну вот, я сел. Теперь скажешь?

Милан: Смотри, папа… Знаешь, эти деньги…

Игнятович: Какие деньги?

Милан: Вот, ты опять кричишь.

Игнятович: Какие деньги?

Милан: Папа, мы не можем говорить в таком тоне.

Игнятович: У меня нет никаких денег.

Милан: Есть. На книжке.

Игнятович: Это не мои. Они на срочном вкладе.

Милан: Значит, сними их, папа.

Игнятович: Ах, вот как? Это невозможно.

Милан: Конечно, возможно. Это же твои деньги. Ты можешь делать с ними, что захочешь.

Игнятович: Да. Поэтому я их и положил.

Милан: Но папа…

Алегра улыбается.

Алегра: Дедушка!

Игнятович: Что?

Алегра: Показать тебе, что я умею?

Игнятович: Покажи, солнце мое!

Милан: Алегра, не сейчас…

Ребенок вообще не слушает его.

Алегра: Я выучила одно па.

Милан теряет терпение.

Милан: Алегра! Ты слышала, что я сказал?

Алегра: Мама мне помогла.

Игнятович: Мама, неужели? Ну-ка, посмотрим!

Алегра бежит в другой конец кухни, включает cd-плейер, который стоит на холодильнике. Сначала слышна только мелодия, а потом и голос Колла Портера, та же самая песня — «NightandDay». Алегра становится в позу, готовясь продемонстрировать что-то из этой ужасной детской хореографии, которую дети показывают своим родителям и взрослым, оказавшимся тут случайно. Хореографию, когда сами дети похожи на марцепановых куколок, которые грациозно двигаются, а все присутствующие издают вздохи, наблюдая все это с широкой улыбкой и скрещенными на груди руками, как будто просят Богородицу продлить это чудное мгновение, и с восторгом следят за каждым движением.